активно влиявшие на развитие общества того времени. Однако авторы не дают им оценки, в отличие от выдуманных героев. Они только констатируют их историческую роль и события, связанные с ними, импровизируя и предполагая их поведение в духе и нравах того времени.

Авторы не ставили цель создать историческое произведение. В связи с этим, степень ответственности за историческую ценность книги весьма условна. Они создали художественное время-пространство, ограничили его чёткими рамками, в которых исторические сюжеты имеют прикладное значение для раскрытия замысла книги.

Авторы признательны и благодарны огромному историческому наследию, которое оставил потомкам великий русский писатель и поэт Александр Сергеевич Пушкин. На основе его описаний событий Пугачёвского бунта создана данная книга.

Книга посвящается старому и надёжному другу семьи Ю. И. К. в знак признательности за более чем десятилетнюю дружбу и взаимное уважение. Текст печатается в авторской редакции и пунктуации.

Пролог

Глубокой, летней московской ночью 1883 года, трое неизвестных прохожих подошли к небольшому двухэтажному дому, что стоял на улице Тверской, в Тверской части города Москвы. Одной из семнадцати городских частей. Каждый из ночных посетителей на голове имел картуз с козырьком, был одет в особый лёгкий, тонкого сукна зипун-татарку до колен и шаровары, заправленные в хромовые сапоги. Это говорило о том, что гости явно имели хороший коммерческий доход, чтобы одеваться добротно и достойно выглядеть в обществе. Возраст ночных гостей Белокаменной был разный. Самому старшему можно было дать лет сорок, остальным двум по тридцать. Все трое имели благочестивые бороды и усы. Старший внимательно осмотрел дом, затем улицу, переводя взгляд с правой стороны на левую, по всему пространству, прилегающему к дому. Аккуратный и не броский кирпичный особнячок выделялся скромностью. Но это только на первый взгляд, да и для того, кто не знал цен на подобные строения в Москве. Располагался он в Белом городе, то есть недалеко от Кремля, сердца Москвы. Часть дома была окружена красивым садом, на деревьях которого уже распустились почки. На улице был май. Первый этаж здания имел два входа, над одним из них имелась красивая, броская взгляду обывателя, вывеска:

«Ювелирная лавка Финагенова. Изделия из золота, серебра и других металлов. Работы с бриллиантами и жемчугом. Всё что угодно дамам и господам. Быстрые сроки изготовления».

На двери второго входа имелась красивая табличка с замысловатыми буквами, выполненными старославянской вязью: «Финагенов И. П.».

– Вот сюда нам и надо, – тихо заявил старший и уверенно постучался, условным знаком, в дверь.

В окно с кованной решёткой, из-за дорогих штор, первого этажа здания, выглянуло сонное лицо. В течении одной минуты человек оглядывал ночных гостей и после этого закрыл шторы. Через несколько минут дверь без всякого шума и скрипа открылась. Как будто бы в доме этих поздних посетителей ждали. По крайней мере знали. Трое ночных посетителей, вновь осторожно осмотревшись по сторонам, вошли в ювелирную лавку.

– Входите, только тихо. Не шумите, наверху приказчик спит. Запозднились вы. Как добрался, Бажен Василич? – сказал человек в ночном халате, видимо, хозяин.

– Бог не без милости, человек не без счастья. Добрались по дороге. Она путь завсегда каждому укажет, кто ходить по ней желает и умеет. Мало-маненько устали, но к делу это не относится. Мы от его степенства Кита Юрьевича к тебе, Илья Прокопыч. Просит он объясниться, что за причуды такие? Три месяца мы на месяце[110] сидели и ждали. Все песни в ожидании твоей доброй воли и обещанного слова возгудали. Получили обещанное, только не обрадовались подарку. Всё думали и думали, может, перепутал нас с музланами московскими, степенный Илья Прокопыч? Может, не уважает нас? Может, прогневили мы его чем плохим, ненароком? Но не могли поверить в эту грусть-печаль! Поэтому Кит Юрьевич и говорит: «Навестите-ка его степенство. Спросите, чем мы перед ним провинились? Чем неудовольствие вызвали? Вроде не поперешничали, договор исполняли полностью». Вот мы и прибыли в намеченный день. Может, ответишь, хозяин? – тихо, но угрожающе, спросил один из трёх гостей, стоящих в лавке.

– Не могу понять, о чём вы говорите? Вины моей никакой нет перед вами. Перед уважаемым Китом я не виноват. За прошлый заказ с вами полностью рассчитался. Тридцать тысяч отдал, как и договаривались. Неужто не доставили? Самый доверенный приказчик прибыл и сказывался, что деньги в руки Киту Ивановичу отдал. Он их принял и расписку дал. Она у меня имеется, в надёжном месте схоронена. Так что, какие ко мне претензии? Или вы шутите? – уточнил хозяин, бегающие и испуганные глаза которого выдавали испуг.

– Нашей вины, Илья Прокопович, перед тобой тоже нет. Я тебе в прошлый раз товар доставил сполна. Договор мы с тобой обсудили. Нашли общее понимание. Но не всё получилось, как хотелось. Жизнь по-другому приказала думать. Так что твоя вина, на сегодня, перед нами имеется. Правильно ты говоришь, что деньги привезли. Так и было. Но только беда одна с ними, с этими деньгами. Когда мы дождались денег от тебя, взяли их в горсть, а в горсти дыра. Ошибка вышла. Деньги-то фальшивые прибыли. Мы, когда в Уфу их отвезли, по указу Кита Юрьевича, хотели в коммерческое дело вложить, чуть-чуть под полицмейстера не попали. Еле уговорили знакомого купца шум не поднимать. Что на это скажешь? – спросил старший, внимательно смотря в глаза хозяина.

– Не может быть этого, Бажен. Враньё и поклёп! Я честно коммерцию веду! Меня вся Москва знает, как добросовестного и порядочного коммерческого человека. Не желаете вести торговлю и торговый интерес со мной, тогда убирайтесь. Ступайте рыбу ловить на свой Ай. Дела с вами больше не веду, – ответил ювелир, тихо и медленно делая движения к лестнице, на второй этаж дома.

– Да ты не кипятись, Илья Прокопович. Мы тебе эти деньги обратно привезли. Вот, полюбуйся. А нам отдай Катькины золотые империалы. Тогда и обиды ни у кого не будет. Каждый при своём интересе останется. Мы согласны уйти со своим товаром. А тебе твои бумажки рисованные отдать, – с этими словами, старший, по имени Бажен, вытащил из-за пазухи свёрток и бросил его на высокий чайный столик, стоявший в гостиной, возле стены.

– Откуда я вам золотые монеты обратно возьму? Они же уже проданы! Чего мелите! – закричал ювелир.

– А нам это зачем знать? Ты нам деньгу обратно отдай и останемся в друзьях, – спокойно заявил гость по имени Бажен.

– Пошли вон отсюда, лапотники! Вы кому условия ставите? Я к самому обер-полицмейстеру вхож. Меня вся Москва знает! Попрошу кого надо и в порошок вас сотрут. Васька, иди сюда, встреть этих неуёмных гостей! – закричал хозяин.

На его широком, бабьем лице отразился гнев, жадность и страх одновременно. Прокричав свои слова, брызгая слюной, он медленно отодвигался от ночных гостей, всё ближе к лестнице второго этажа. При этом пытаясь запахнуть халат на огромном животе. Однако не получалось. Руки не слушались. Сам он был напуган и терял самообладание. Ювелир больше не пытался любезно разговаривать с гостями, как при начале встречи. Со второго этажа, по лестнице, сбежал приказчик, с револьверами в обоих руках и направил их на гостей. Все трое посетителей стояли спокойно и уверенно, внимательно смотря на хозяина лавки и приказчика. В глазах ночных гостей не было ни страха, ни удивления. Возможно, они ожидали подобную встречу. Только старший, из ночных гостей, посмотрел внимательно в глаза каждому из сопровождающих его товарищей, а затем перевёл взгляд на хозяина лавки.

– Пошли вон! Иначе застрелим всех и скажем, что ограбить пытались. Вот и всё. Это вам не у себя порядки строить. Пугачёвщину затеяли! Здесь порядки Московские, кто с деньгой, тот и человек! Империалы вам подавай. Я с вами сполна расплатился. Откуда я знаю, когда вы деньгу подменили и офальшивили, – вновь крикнул Илья Прокопыч, ободрённый появлением верного приказчика с револьверами.

– Вот ты как заговорил? А раннее любезный был, уважительный. Хлебом и солью встречал. Сейчас как бальчик по лавке разошёлся, стыдь у тебя в сердце и в душе.